«
АФИНСКАЯ ШКОЛА» (итал. La Scuola d'Atene) — название композиции, выполненной Рафаэлем, выдающимся художником Итальянского Возрождения, в технике фрески в 1509—1510 гг. в Риме (
Ватикан), в Ватиканском дворце, в комнате «Станца дела Сеньятура» («Зале указов»). Программа из четырех композиций, одной из которых стала «Афинская школа», была задана Папой Римским Юлием II. В композиции
фрески на фоне величественной классицистической архитектуры (по сообщению Дж. Вазари, ее нарисовал друг и покровитель
Рафаэля, архитектор Д. Браманте), в проеме арки изображены фигуры «отцов философии»: Платона и Аристотеля, в образе первого уже в эпоху Возрождения увидели черты художника Лео
нардо да Винчи. Произведение Рафаэля представляет собой образец его зрелого «идеального стиля»: полукружие арки, статуи
Аполлона и Минервы (
Афины) по сторонам, в нишах. Подчеркнуто монументальные фигуры, явно исполненные под впечатлением «Сикстинского плафона»
Микеланжело (
Сикстинская капелла), условно сгруппированы и уравновешены в некоем идеальном пространстве (построенном в нарушение всех правил прямой линейной перспективы и масштабности). М. Дворжак писал об этом произведении, что в нем «проявляется новое чувство монументальности, идеальность... Высокий стиль Рафаэля основывается на предпосылках, далеких от новизны, — и все же он воздействует как нечто новое». Эта «завершающая и, одновременно, переходная ступень развития стиля» и была позднее названа «Высоким Возрождением». Другой выдающийся исследователь искусства, X. Вёльфлин, писал в связи с этим шедевром, что Рафаэль имел талант «гармонично вести линии и уравновешивать массы... заполнять пространство и соединять группы», и это качество позднее станет основой академической традиции картины на историческую тему. Фреска «Афинская школа» производит ошеломляющее впечатление на каждого, кто ее хоть раз видел. В небольшом помещении (8 х 10 м; ширина фрески по основанию 7,7 м) разворачиваются истинно монументальные, величественные картины идеального мира. Игра масштабов, пластика и мощь фигур создают впечатление, очень точно выраженное русским художником Александром Ивановым, изучавшим картон «Афинской школы» в миланской библиотеке Амброзиана: «Образам Рафаэля, его стилю свойственны и грациозность и грандиозность». Под сводами воображаемого храма с полной непринужденностью расположились знаменитые философы древности, каждым своим движением выражая свободу, независимость и силу. Огромная арка, подобная небесной, осеняет их и как бы примиряет разные взгляды, мнения и споры, может быть даже вражду. Это образ гармонии, возможной не в материальной, а в духовной жизни... Может быть, в этом и состоял замысел художника, отличный от заданной ему программы? Показательны и позднейшие разночтения в определении названия произведения. Дж. Вазари считал ватиканскую фреску «изображением теологов, согласующих богословие с философией и алхимией». Определение «Афинская школа» предложил П. Беллори. Есть версия, что заказ на изображение «согласия между античностью и христианством» Рафаэль воплотил с помощью фигур, олицетворяющих гармонию (статуи Аполлона и
Минервы) и «Семь свободных искусств», придав последним черты своих современников. Но изображенные на ступенях храма фигуры — условны, и даже по их атрибутам не всегда можно сказать, кого именно они представляют. Недаром в разные годы их называли по-разному. Принято считать, что прямо на ступенях, не обращая ни на кого внимания, разлегся Диоген. Слева, в углу фрески, — Пифагор с учениками, справа — Эвклид, за которым видны фигуры, считающиеся изображениями Зороастра (с глобусом) и Птолемея (с небесной сферой). Рядом с ними Рафаэль изобразил себя и своего друга, живописца Содому. В образе Эвклида заметны портретные черты архитектора Браманте. На первом плане, чугь левее центра композиции, — мрачный и нелюдимый, погруженный в свои мысли Гераклит. Его фигура появилась последней (как показывают швы штукатурки, она была вписана в 1511 году, после окончания фрески), и в ней все увидели Микеланжело — дань уважения и признательности, отданная Рафаэлем своему великому сопернику, завершавшему в тот год гениальный «Сикстинский плафон».